Неточные совпадения
«Был же он положительно не в здравом состоянии ума, сам мне признавался, что наяву
видит видения, встречает на улице разных лиц, которые уже померли, и что к нему каждый вечер ходит в гости
сатана», — заключил доктор.
— Добро ты, одноглазый
сатана! — вскричала она, приступив к голове, который попятился назад и все еще продолжал ее мерять своим глазом. — Я знаю твой умысел: ты хотел, ты рад был случаю сжечь меня, чтобы свободнее было волочиться за дивчатами, чтобы некому было
видеть, как дурачится седой дед. Ты думаешь, я не знаю, о чем говорил ты сего вечера с Ганною? О! я знаю все. Меня трудно провесть и не твоей бестолковой башке. Я долго терплю, но после не прогневайся…
— А чтоб ты, проклятый
сатана, не дождал детей своих
видеть!
— Стой, кум! мы, кажется, не туда идем, — сказал, немного отошедши, Чуб, — я не
вижу ни одной хаты. Эх, какая метель! Свороти-ка ты, кум, немного в сторону, не найдешь ли дороги; а я тем временем поищу здесь. Дернет же нечистая сила потаскаться по такой вьюге! Не забудь закричать, когда найдешь дорогу. Эк, какую кучу снега напустил в очи
сатана!
И здесь в эти примитивные игры проигрывают все, что есть: и деньги, и награбленные вещи, и пальто, еще тепленькое, только что снятое с кого-нибудь на Цветном бульваре. Около играющих ходят барышники-портяночники, которые скупают тут же всякую мелочь, все же ценное и крупное поступает к самому «
Сатане» — так зовут нашего хозяина, хотя его никогда никто в лицо не
видел. Всем делом орудуют буфетчик и два здоровенных вышибалы — они же и скупщики краденого.
«
Видел ли ты, говорит,
сатану, яко молния, спадшего с неба?
— И вот,
вижу я — море! — вытаращив глаза и широко разводя руками, гудел он. — Океан! В одном месте — гора, прямо под облака. Я тут, в полугоре, притулился и сижу с ружьём, будто на охоте. Вдруг подходит ко мне некое человечище, как бы без лица, в лохмотье одето, плачет и говорит: гора эта — мои грехи, а
сатане — трон! Упёрся плечом в гору, наддал и опрокинул её. Ну, и я полетел!
— Ну, не хочешь, как хочешь. А то закусил бы ин! Это все у тебя от думы. Брось! пущай другие думают! Эку сухоту себе нашел: завидно, что другие делами занимаются — зачем не к нему все дела приписаны! Ну, да уж прощай, прощай!
Вижу, что сердишься! Увидишься с
сатаной — плюнь ему от меня в глаза! Только вряд ли
увидишь ты его. Потому, живем мы здесь в благочестии и во всяком благом поспешении, властям предержащим повинуемся, старших почитаем — неповадно ему у нас!
— А то, любезный, что другой у тебя не останется, как эту сломят. Ну, пристало ли земскому ярыжке говорить такие речи о князе Пожарском? Я человек смирный, а у другого бы ты первым словом подавился! Я сам
видел, как князя Пожарского замертво вынесли из Москвы. Нет, брат, он не побежит первый, хотя бы повстречался с самим
сатаною, на которого, сказать мимоходом, ты с рожи-то очень похож.
— Да!.. я
видел и слышал
сатану.
Дернул он из-под колеса, колесо закрутилось, и я
увидел привязанную к нему промелькнувшую фигуру человека. Выпрастывая сундук, Вася толкнул идола, и тот во весь свой рост, вдвое выше человеческого, грохнулся. Загрохотало, затрещало ломавшееся дерево, зазвенело где-то внизу под ним разбитое стекло. Солнце скрылось, полоса живого золота исчезла, и в полумраке из тучи пыли выполз Вася, таща за собой сундук, сам мохнатый и серый, как
сатана, в которого он ткнулся мордой.
— А что ж вы думаете? Ведь
сатана хитер, сударь: хоть кого из ума выведет. Ну, помилуйте, как могли вы
видеть Палагею Николаевну на кладбище, когда она нездорова и лежит в постеле?
Но секретарь пустил сквозь губы густой «гм» и показал на лице своем ту равнодушную и дьявольски двусмысленную мину, которую принимает один только
сатана, когда
видит у ног своих прибегающую к нему жертву.
Ларион отвергал
сатану, а надо было принять его, жития святых заставили — без
сатаны непонятно падение человека. Ларион
видел бога единым творцом мира, всесильным и непобедимым, — а откуда же тогда безобразное? По житиям святых выходило, что мастер всего безобразного и есть
сатана. Я и принял его в такой должности: бог создает вишню,
сатана — лопух, бог — жаворонка,
сатана — сову.
— И ты, Петр! — с гневом воскликнул Иоанн. — Разве ты не
видишь, что в него вселился
сатана? Отойди от нас, искуситель. Ты полон лжи! Учитель не велел убивать.
Видит бес, что одному ему с Исакием не сладить, — пошел в свое место,
сатану привел, чертенят наплодил, дьявола в кумовья позвал да всем собором и давай нападать на отца Исакия…
Все из книг узнал и все воочию
видел Герасим, обо всем горячий искатель истины сто раз передумал, а правой спасительной веры так-таки и не нашел. Везде заблужденье, всюду антихрист… И запала ему на душу тяжелая дума: «Нет, видно, больше истинной веры, все, видно, растлено прелестью врага Божия. Покинул свой мир Господь вседержитель, предал его во власть
сатаны…» И в душевном отчаянье, в злобе и ненависти покинул он странство…
Так вот оно! Да, Мадонна, дурак прав, и Я, сам
Сатана, понимаю его испуг. Мадонна, которую люди
видят только в церквах, на картинах, в воображении верующих художников. Мария, имя которой звучит только в молитвах и песнопениях, небесная красота, милость, всепрощение и вселюбовь! Звезда морей! Тебе нравится это имя: звезда морей? Осмелься сказать: нет!..
Уйди, ты не должен
видеть удивления и радости
Сатаны!
Как
видишь, Я снова ищу слов и сравнений, беру в руки плеть, от которой убегает истина! Но что же Мне делать, если все Мое оружие Я оставил дома и могу пользоваться только твоим негодным арсеналом? Вочеловечь самого Бога, если ты его осилишь, Иаков, и он тотчас же заговорит с тобою на превосходном еврейском или французском языке, и не скажет больше того, что можно сказать на превосходном еврейском или французском языке. Бог!.. а Я только
Сатана, скромный, неосторожный, вочеловечившийся Черт!
Но если, человече, ты
увидишь в некий день Мою голову раздробленной, то внимательно вглядись в осколки: там в красных знаках будет начертано гордое имя
Сатаны! Согни шею и поклонись Ему низко, — но черепков до мусорного ящика не провожай: не надо так почтительно сгибаться перед сброшенными цепями!
Вижу, как ты и сейчас уже готов закидать Меня вопросами, узнав, что Я — вочеловечившийся
Сатана: ведь это так интересно!
Нет, теперь я уже ясно
вижу, что я поддался насмешке
сатаны, что я был послан сюда не для пользы души моей, а для всецелой моей пагубы, как в Содом и Гоморру».
По совести сказать, всё наше семейство до водки очень охотники. Я грамотный, в городе в табачном магазине служил шесть лет и могу поговорить со всяким образованным господином, и разные хорошие слова могу говорить, но как я читал в одной книжке, что водка есть кровь
сатаны, так это доподлинно верно, сударь. От водки я потемнел с лица, и нет во мне никакой сообразности, и вот, изволите
видеть, служу в ямщиках, как неграмотный мужик, как невежа.
О, когда бы мечтательность не затмила его рассудка, он должен был
видеть, чего мог ожидать в стране, где невежество и предрассудки исключили было его из общества христиан и причли к детям
сатаны.
Ему предстояло защищать дело темное, революционное, которое он сам в душе осуждал; но он продал душу свою этому делу, как
сатане, и должен был стоять за него, лишь бы удары падали больнее на сердце отца и дочери. Он
видел перед собою, как полагал, счастливого соперника, ему казалось, что он унижен, презрен, и, ослепленный своей страстью, сделался зол и мстителен.
—
Видишь, попавши в когти к дьяволу, нелегко из них выпутаться: надо иметь ум самого Вельзевула [Вельзевул — дьявол,
сатана.], ум мой, чтобы высвободить тебя из этих тенет. Чу! слышны каблучки прелестной Гебы [Геба — богиня юности (греч. миф.).].
«Мы
увидели, — пишет Иосиф Волоцкий, — чадо
сатаны на престоле угодников божиих, Петра и Алексия,
увидели хищного волка в одежде мирного пастыря».
— Эй, брат Удалой! — говорил голос. — Послушай меня: брось добычу. Право слово, этот рыжий мальчишка был сам
сатана.
Видел ли, как он всю ночь щерил на нас зубы? то забежит в одну сторону, то в другую. Подшутил лихо над нами! Легко ли? Потеряли из-под носу авангардию и наверняк попадем не на Черную, а на чертову мызу.
И
видел он это так свiтло, что смiялся тем, которые в чужие краи ездят да вновь с тем же умом возвращаются, и «очами бочут, а устами гогочут, и красуются як обiзьяны, а изменяются як луна, а беспокоятся як
сатана.